Стихи о Родине для 7 и 8 классов

Бессмертное счастие наше
Россией зовется в веках.
Мы края не видели краше,
а были во многих краях.

Но где бы стезя ни бежала,
нам русская снилась земля.
Изгнание, где твое жало,
чужбина, где сила твоя?

Мы знаем молитвы такие,
что сердцу легко по ночам;
и гордые музы России
незримо сопутствуют нам.

Спасибо дремучему шуму
лесов на равнинах родных,
за ими внушенную думу,
за каждую песню о них.

Наш дом на чужбине случайной,
где мирен изгнанника сон,
как ветром, как морем, как тайной,
Россией всегда окружен.

Не надо нам земли чужой,
Свою мы создаем, –
И одарил ее водой
Могучий водоем.

Не засуху, не недород,
Не раскаленный прах –
Благоухание несет
Здесь ветер на крылах.

Не будет больше черных бурь,
Губящих как самум,
Увидит свежую лазурь
Пустыня Кара-Кум.

И дети, ясным вечерком
В тени гоня овец,
Уже не ведают, о чем
Печально пел отец…

Но что в моей стране труда
Теперь произошло,
То лучезарным навсегда
В историю вошло.

Гой ты, Русь, моя родная,
Хаты – в ризах образа…
Не видать конца и края –
Только синь сосет глаза.

Как захожий богомолец,
Я смотрю твои поля.
А у низеньких околиц
Звонно чахнут тополя.

Пахнет яблоком и медом
По церквам твой кроткий Спас.
И гудит за корогодом
На лугах веселый пляс.

Побегу по мятой стежке
На приволь зеленых лех,
Мне навстречу, как сережки,
Прозвенит девичий смех.

Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте родину мою».

Чуть солнце пригрело откосы
И стало в лесу потеплей,
Береза зеленые косы
Развесила с тонких ветвей.

Вся в белое платье одета,
В сережках, в листве кружевной,
Встречает горячее лето
Она на опушке лесной.

Гроза ли над ней пронесется,
Прильнет ли болотная мгла, –
Дождинки стряхнув, улыбнется
Береза – и вновь весела.

Наряд ее легкий чудесен,
Нет дерева сердцу милей,
И много задумчивых песен
Поется в народе о ней.

Он делит с ней радость и слезы,
И так ее дни хороши,
Что кажется – в шуме березы
Есть что-то от русской души.

Край ты мой заброшенный,
Край ты мой, пустырь,
Сенокос некошеный,
Лес да монастырь.

Избы забоченились,
А и всех-то пять.
Крыши их запенились
В заревую гать.

Под соломой-ризою
Выструги стропил,
Ветер плесень сизую
Солнцем окропил.

В окна бьют без промаха
Вороны крылом,
Как метель, черемуха
Машет рукавом.

Уж не сказ ли в прутнике
Жисть твоя и быль,
Что под вечер путнику
Нашептал ковыль?

Родина слышит,
Родина знает,
Где в облаках ее сын пролетает.
С дружеской лаской, нежной любовью
Алыми звездами башен московских,
Башен кремлевских,
Смотрит она за тобою.

Родина слышит,
Родина знает,
Как нелегко ее сын побеждает,
Но не сдается, правый и смелый!
Всею судьбой своей ты утверждаешь,
Ты защищаешь
Мира великое дело.

Родина слышит,
Родина знает,
Что ее сын на дороге встречает,
Как ты сквозь тучи путь пробиваешь.
Сколько бы черная буря ни злилась,
Что б ни случилось,
Будь непреклонным, товарищ!

Так в великой нашей Отчизне
На глазах наших стал человек
Настоящим хозяином жизни,
Повелителем гор и рек,

Это он осушил трясины,
Черный ветер он задушил,
Города свои в сад соловьиный
Это он, трудясь, превратил.

И цветут лимонные рощи,
Солнцем радости озарены…
Не от слабости, а от мощи
Стал он грозным врагом войны.

И в устах его мудрое слово,
Лучезарное слово – мир, –
Что звучит как благовест новый,
Над простыми летя людьми,

Что звездой путеводной светит
Среди зарубежной тьмы
И ответ всех народов встретит:
«Мира ищем и жаждем мы!»

Кружились белые березки,
Платки, гармонь и огоньки,
И пели девочки-подростки
На берегу своей реки.

И только я здесь был не дома,
Я песню узнавал едва.
Звучали как-то по-иному
Совсем знакомые слова.

Гармонь играла с перебором,
Ходил по кругу хоровод,
А по реке в огнях, как город,
Бежал красавец пароход.

Веселый и разнообразный,
По всей реке, по всей стране
Один большой справлялся праздник,
И петь о нем хотелось мне.

Петь, что от края и до края,
Во все концы, во все края,
Ты вся моя и вся родная,
Большая Родина моя.

Тихая улица посреди села,
Домик деревянный, рядом тополя.
Два куста сирени,
Вишня под окном.
Здесь провёл я детство
С матерью, отцом.
Бегал на рыбалку,
По грибы ходил,
У костра ночного
Комаров кормил…
Часто вспоминаю
Я милые места,
Детство беззаботное,
Мать свою, отца.
Два куста сирени,
Вишню под окном
И друзей-товарищей
В том селе родном…
Всё, что сердцу дорого –
В памяти храню.
Маленькую Родину
Я помню и люблю.

Где алтарей не соружают
Святой к отечеству любви?
... где не почитают
Питать святой сей жар в крови?
Друзья! Меня вы уличите
И тот народ мне укажите,
Который бы ее не знал,
Оставивши страну родную
И удалясь во всем в чужую,
Тоски-в себе не ощущал?

Нет, нет везде равно пылает
В сердцах святой любви сей жар:
Ее хотя не понимает,
Но равно чувствует дикарь –
Необразованный индеец,
Как и ученый европеец.
Всегда и всюду ей был храм:
И в отдаленнейшие веки
От чиста сердца человеки
Несли ей жертву, как богам.

Ты тоже родился в России –
Краю полевом и лесном.
У нас в каждой песне – берёза,
Берёза – под каждым окном.

Берегите Россию –
Нет России другой,
Берегите её
Тишину и покой,
Это небо и солнце,
Этот хлеб на столе
И родное оконце
В позабытом селе…

Берегите Россию,
Без неё нам не жить.
Берегите её,
Чтобы вечно ей быть
Нашей правдой и силой,
Всею нашей судьбой.
Берегите Россию –
Нет России другой.

Высокий дуб. Глубокая вода.
Спокойные кругом ложатся тени.
И тихо так, как будто никогда
Природа здесь не знала потрясений!
И тихо так, как будто никогда
Здесь крыши сел не слыхивали грома!
Не встрепенется ветер у пруда,
И на дворе не зашуршит солома,
И редок сонный коростеля крик…
Вернулся я, – былое не вернется!
Ну что же? Пусть хоть это остается,
Продлится пусть хотя бы этот миг,
Когда души не трогает беда,
И так спокойно двигаются тени,
И тихо так, как будто никогда
Уже не будет в жизни потрясений,
И всей душой, которую не жаль
Всю потопить в таинственном и милом,
Овладевает светлая печаль,
Как лунный свет овладевает миром.

Помнишь тот горячий ключ,
Как он чист был и бегуч,
Как дрожал в нем солнца луч
И качался;
Как пестрел соседний бор,
Как белели выси гор,
Как тепло в нем звездный хор
Повторялся.
Обмелел он и остыл,
Словно в землю уходил,
Оставляя следом ил
Бледно-красный.
Долго-долго я алкал,
Жилу жаркую меж скал
С тайной ревностью искал,
Но напрасной.
Вдруг в горах промчался гром,
Потряслась земля кругом,
Я бежал, покинув дом,
Мне грозящий; –
Оглянулся, – чудный вид:
Старый ключ прошиб гранит
И над бездною висит,
Весь кипящий.

Кругом поля раздольные,
Широкие поля,
Где Волга многоводная –
Там родина моя.

Покрытые соломою
Избушки у реки,
Идут-бредут знакомые,
И едут мужики.

Ребята загорелые
На улице шумят.
И, словно вишни спелые,
Их личики горят.

Вдали село и сельский храм
Приветливо глядит,
А там опять к родным полям
Широкий путь лежит.

Идёшь, идёшь – и края нет
Далёкого пути,
И хочется мне белый свет
Обнять и обойти.

Чую Радуницу Божью –
Не напрасно я живу,
Поклоняюсь придорожью,
Припадаю на траву.

Между сосен, между елок,
Меж берез кудрявых бус,
Под венком, в кольце иголок,
Мне мерещится Исус.

Он зовет меня в дубровы,
Как во царствие небес,
И горит в парче лиловой
Облаками крытый лес.

Голубиный дух от бога,
Словно огненный язык,
Завладел моей дорогой,
Заглушил мой слабый крик.

Льется пламя в бездну зренья,
В сердце радость детских снов,
Я поверил от рожденья
В богородицын покров.

Запели тесаные дроги,
Бегут равнины и кусты.
Опять часовни на дороге
И поминальные кресты.

Опять я теплой грустью болен
От овсяного ветерка.
И на известку колоколен
Невольно крестится рука.

О Русь – малиновое поле
И синь, упавшая в реку, –
Люблю до радости и боли
Твою озерную тоску.

Холодной скорби не измерить,
Ты на туманном берегу.
Но не любить тебя, не верить –
Я научиться не могу.

И не отдам я эти цепи,
И не расстанусь с долгим сном,
Когда звенят родные степи
Молитвословным ковылем.

Синее небо, цветная дуга,
Тихо степные бегут берега,
Тянется дым, у малиновых сел
Свадьба ворон облегла частокол.

Снова я вижу знакомый обрыв
С красною глиной и сучьями ив,
Грезит над озером рыжий овес,
Пахнет ромашкой и медом от ос.

Край мой! Любимая Русь и Мордва!
Притчею мглы ты, как прежде, жива.
Нежно под трепетом ангельских крыл
Звонят кресты безымянных могил.

Многих ты, родина, ликом своим
Жгла и томила по шахтам сырым.
Много мечтает их, сильных и злых,
Выкусить ягоды персей твоих.

Только я верю: не выжить тому,
Кто разлюбил твой острог и тюрьму…
Вечная правда и гомон лесов
Радуют душу под звон кандалов.

Вот говорят: Россия…
Реченьки да березки…
А я твои руки вижу,
узловатые руки,
жесткие.
Руки, от стирки сморщенные,
слезами горькими смоченные,
качавшие, пеленавшие,
на победу благословлявшие.
Вижу пальцы твои сведенные, –
все заботы твои счастливые,
все труды твои обыденные,
все потери неисчислимые…
Отдохнуть бы, да нет привычки
на коленях лежать им праздно…
Я куплю тебе рукавички,
хочешь – синие, хочешь – красные?
Не говори «не надо», –
мол, на что красота старухе?
Я на сердце согреть бы рада
натруженные твои руки.
Как спасенье свое держу их,
волнения не осиля.
Добрые твои руки,
прекрасные твои руки,
матерь моя, Россия!

В этой деревне огни не погашены.
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звездами нежно украшена
Тихая зимняя ночь.

Светятся тихие, светятся чудные,
Слышится шум полыньи...
Были пути мои трудные, трудные.
Где ж вы, печали мои?

Скромная девушка мне улыбается,
Сам я улыбчив и рад!
Трудное, трудное – все забывается,
Светлые звезды горят!

– Кто мне сказал, что во мгле заметеленной
Глохнет покинутый луг?
Кто мне сказал, что надежды потеряны?
Кто это выдумал, друг?

В этой деревне огни не погашены.
Ты мне тоску не пророчь!
Светлыми звездами нежно украшена
Тихая зимняя ночь...

О, неподатливый язык!
Чего бы попросту – мужик,
Пойми, певал и до меня:
«Россия, родина моя!»

Но и с калужского холма
Мне открывалася она –
Даль, тридевятая земля!
Чужбина, родина моя!

Даль, прирожденная, как боль,
Настолько родина и столь –
Рок, что повсюду, через всю
Даль – всю ее с собой несу!

Даль, отдалившая мне близь,
Даль, говорящая: «Вернись
Домой!» Со всех – до горних звезд –
Меня снимающая мест!

Недаром, голубей воды,
Я далью обдавала лбы.
Ты! Сей руки своей лишусь, –
Хоть двух! Губами подпишусь
На плахе: распрь моих земля –
Гордыня, родина моя!

Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать;
И зарево окрасит волны рек:
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь – и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож;
И горе для тебя! – твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.

Теперь, когда Россия наша
Своим путем идёт одна
И наконец отчизна Ваша
К судьбам другим увлечена, –
Теперь, в великий час разлуки,
Да будут русской речи звуки
Для Вас залогом, что года
Пройдут – и кончится вражда;
Что, чуждый немцу с колыбели,
Через один короткий век
Сойдется с ним у той же цели,
Как с братом, русский человек;
Что, если нам теперь по праву
Проклятия гремят кругом, –
Мы наш позор и нашу славу
Искупим славой и Добром…
Всему, чем Ваша грудь согрета,
Всему сочувствуем и мы;
И мы желаем мира, света,
Не разрушенья – и не тьмы.

Когда на меня навалилась беда
И шел я по отчему краю,
«Отдай свою боль мне», – сказала вода,
По горному склону стекая.

Сказала мне высь:
«Обернись к небесам,
И в сердце растает тревога».
«Спокойно иди, я тебя не предам!» –
Тихонько шуршала дорога.

«Взгляни на мои голубые снега», –
Чуть слышно гора мне шептала.
«Приляг на траву», – поманили луга.
Прилег я, и легче мне стало.

И стало все просто, и понял я вдруг –
Иного не надо мне края,
А только б дорога, да речка, да луг,
Да небо родимого края.

Тот город, мной любимый с детства,
В его декабрьской тишине
Моим промотанным наследством
Сегодня показался мне.
Всё, что само давалось в руки,
Что было так легко отдать:
Душевный жар, молений звуки
И первой песни благодать –
Всё унеслось прозрачным дымом,
Истлело в глубине зеркал…

И вот уж о невозвратимом
Скрипач безносый заиграл.
Но с любопытством иностранки,
Плененной каждой новизной,
Глядела я, как мчатся санки,
И слушала язык родной.
И дикой свежестью и силой
Мне счастье веяло в лицо,
Как будто друг от века милый
Всходил со мною на крыльцо.

Славься, великая,
Многоязыкая
Братских российских
Народов семья.

Стой, окружённая,
Вооружённая
Древней твердыней
Седого Кремля!

Здравствуй, любимое,
Неколебимое
Знамя, струящее
Разума свет!

Славная дедами,
Бравыми внуками
Дружных российских
Народов семья.

Крепни победами,
Ширься науками,
Вечно нетленная
Славы земля!

У государства есть закон,
Который гражданам знаком.
У антигосударства –
Не знает правил паства.

Держава, подданных держа,
Диктует им порядки.
Но нет чернил у мятежа,
У бунта нет тетрадки.

Когда берет бумагу бунт,
Когда перо хватает,
Уже одет он и обут
И юношей питает,

Отраду старцам подает,
Уже чеканит гривны,
Бунтарских песен не поет,
Предпочитает гимны.

Остыв, как старая звезда,
Он вышел на орбиту
Во имя быта и труда
И в честь труда и быта.

Запели тёсанные дроги,
Бегут равнины и кусты.
Опять часовни на дороге
И поминальные кресты.

Опять я тёплой грустью болен
От овсяного ветерка.
И на извёстку колоколен
Невольно крестится рука.

О Русь – малиновое поле
И синь, упавшая в реку, -
Люблю до радости и боли
Твою озёрную тоску.

Холодной скорби не измерить,
Ты на туманном берегу.
Но не любить тебя, не верить –
Я научиться не могу.

И не отдам я эти цепи,
И не расстанусь с долгим сном,
Когда звенят родные степи
Молитвословным ковылём.

Льётся солнышко весёлое
Золотыми ручейками
Над садами и над сёлами,
Над полями и лугами.

Здесь идут грибные дождики,
Светят радуги цветные,
Здесь простые подорожники
С детства самые родные.

Тополиные порошицы
Закружились на опушке,
И рассыпались по рощице
Земляничные веснушки.

Здесь идут грибные дождики,
Светят радуги цветные,
Здесь простые подорожники
С детства самые родные.

И опять захороводили
Стайки ласточек над домом,
Чтобы снова спеть о Родине
Колокольчикам знакомым.

Бывают дни: я ненавижу
Свою отчизну – мать свою.
Бывают дни: ее нет ближе,
Всем существом ее пою.

Все, все в ней противоречиво,
Двулико, двоедушно в ней,
И дева, верящая в диво
Надземное, – всего земней.

Как снег – миндаль. Миндальны зимы.
Гармошка – и колокола.
Дни дымчаты. Прозрачны дымы.
И вороны, — и сокола.

Слом Иверской часовни. Китеж.
И ругань – мать, и ласка – мать…
А вы-то тщитесь, вы хотите
Ширококрайную объять!

Я – русский сам, и что я знаю?
Я падаю. Я в небо рвусь.
Я сам себя не понимаю,
А сам я – вылитая Русь!

Утренняя зорька
Над лесом расцвела,
С утра звенит в посёлке,
С утра поёт пила.

Пошёл строгать рубанок,
И ветер на опушке
Катает по полянам
Растрёпанные стружки.

Бегут смотреть ребята,
Как ставят новый сруб,
Как прежде, как когда-то
Дымки идут из труб.

Ты выйдешь на пригорок –
Такой простор вокруг!
И, словно обновлённый,
Лежит зелёный луг.

Рябина возле дома,
И свежая солома,
И тёплая земля.
Тут всё тебе знакомо, –
Тут родина твоя.

Помню-где-то и когда-то
у таежного ручья
уронил я тиховато:
«Люди – родина моя».

Но могучий гул ответа,
словно голос твой, земля,
шел от сосен и от ветра:
«Люди — родина моя».

Понял я, бродя по свету,
человечество – семья,
но семья, где мира нету,
Успокойте вы планету,
люди – родина моя.

Кто душою благороден,
а религия своя,
с ним у нас нет разных родин.
Люди – родина моя.

Я в тебе родился снова.
Ты шепни, любимая,
нашим детям в дар три слова:
Люди – родина моя.

От Балтийска до сопок курильских
Распростерлась родная страна.
Много мест в ней далеких и близких
Ведь Россией зовется она.

Ее сила у стен Сталинграда,
Красота в силуэтах берез
И в рывке межпланетного шага
Ее имя Гагарин вознес.

Я в тайге любовался закатом,
Проходил Оренбургскую степь.
Купола, что отделаны златом,
Над Москвой продолжают гореть.

На зеленых просторах Кубани
Видел пашни широких полей,
Открывая все новые грани
Необъятной отчизны моей.

Мне давно, еще с юности, ясно
И я твердо уверен в одном:
Наша Русь – она всюду прекрасна.
Сохраним же навечно наш дом.

Я любуюсь листьями берёзы –
Раскудрявилась весной она,
И впадает, размечтавшись, в грёзы,
А вокруг звенит, поёт весна.

По стволу стекает сок берёзы
И течёт с грустинкой ручейком,
Сок на землю падает, как слёзы...
Я грущу о прошлом, о былом.

У берёз свисают веток косы,
Их мне нежно хочется обнять.
Не пойму, чего же сердце просит,
И от счастья хочется рыдать.

Всё стою у плачущей берёзы
На крутом приволжском берегу –
Размечтался я, впадая в грёзы.
Образ милой в сердце берегу.

Ствол берёзы нежно обнимаю,
У неё встречался с милой я.
Всей России воздух я вдыхаю.
Как прекрасна Родина моя!

Всё в тающей дымке:
Холмы, перелески.
Здесь краски не ярки
И звуки не резки.

Здесь медленны реки,
Туманны озёры,
И всё ускользает
От беглого взора.

Здесь мало увидеть,
Здесь нужно всмотреться,
Чтоб ясной любовью
Наполнилось сердце.

Здесь мало услышать,
Здесь вслушаться нужно,
Чтоб в душу созвучья
Нахлынули дружно.

Чтоб вдруг отразили
Прозрачные воды
Всю прелесть застенчивой
Русской природы.

Те же росы, откосы, туманы,
Над бурьянами рдяный восход,
Холодеющий шелест поляны,
Голодающий, бедный народ;

И в раздолье, на воле – неволя;
И суровый свинцовый наш край
Нам бросает с холодного поля –
Посылает нам крик: «Умирай –

Как и все умирают...» Не дышишь,
Смертоносных не слышишь угроз: –
Безысходные возгласы слышишь
И рыданий, и жалоб, и слез.

Те же возгласы ветер доносит;
Те же стаи несытых смертей
Над откосами косами косят,
Над откосами косят людей.

Роковая страна, ледяная,
Проклятая железной судьбой –
Мать Россия, о родина злая,
Кто же так подшутил над тобой?

В долинах уснувшие села
Осыпаны липовым цветом.
Иду по дороге веселой,
Шагаю по белому свету.

Шагаю по белому свету,
О жизни пою человечьей,
Встречаемый всюду приветом
На всех языках и наречьях.

На всех языках и наречьях
В родимой стране без изъятья.
Понятны любовь и сердечность,
Как доброе рукопожатье.

Везде я и гость и хозяин,
Любые откроются двери,
И где я умру, я не знаю,
Но места искать не намерен.

Под кустиком первым, под камнем
Копайте, друзья, мне могилу,
Где лягу, там будет легка мне
Земля моей Родины милой.

В надежде славы и добра
Гляжу вперед я без боязни:
Начало славных дней Петра
Мрачили мятежи и казни.

Но правдой он привлек сердца,
Но нравы укротил наукой,
И был от буйного стрельца
Пред ним отличен Долгорукой.

Самодержавною рукой
Он смело сеял просвещенье,
Не презирал страны родной:
Он знал ее предназначенье.

То академик, то герой,
То мореплаватель, то плотник,
Он всеобъемлющей душой
На троне вечный был работник.

Семейным сходством будь же горд;
Во всем будь пращуру подобен:
Как он, неутомим и тверд,
И памятью, как он, незлобен.

Я ветвь меньшая от ствола России,
Я плоть ее, и до листвы моей
Доходят жилы влажные, стальные,
Льняные, кровяные, костяные,
Прямые продолжения корней.

Есть высоты властительная тяга,
И потому бессмертен я, пока
Течет по жилам – боль моя и благо –
Ключей подземных ледяная влага,
Все эр и эль святого языка.

Я призван к жизни кровью всех рождений
И всех смертей, я жил во времена,
Когда народа безымянный гений
Немую плоть предметов и явлений
Одушевлял, даруя имена.

Его словарь открыт во всю страницу,
От облаков до глубины земной.
– Разумной речи научить синицу
И лист единый заронить в криницу,
Зеленый, рдяный, ржавый, золотой…

Что любится, чем дышится,
Чем наше сердце полнится,
То в голосе услышится,
То в песенке припомнится.

А мы споем о родине,
С которой столько связано,
С которой столько пройдено
Хорошего и разного!

Тяжелое – забудется,
Хорошее – останется,
Что с родиною сбудется,
То и с народом станется.

С ее лугами, нивами,
С ее лесами-чащами
Была б она счастливою, –
А мы-то будем счастливы.

И сколько с ней ни пройдено,
Усталыми не скажемся
И песню спеть о родине
С друзьями не откажемся!

Любить Россию нелегко,
она – в ухабах и траншеях
и в запахах боев прошедших,
как там война ни далеко.

Но, хоть воздастся, может быть,
любовью за любовь едва ли,
безмерная, как эти дали,
не устает душа любить.

Страна, как истина, одна, –
она не станет посторонней,
и благостней, и проторенней,
тебе дорога не нужна.

И затеряться страха нет,
как незаметная песчинка,
в глубинке города, починка,
села, разъезда, верст и лет.

Отчизны мед и молоко
любую горечь пересилят.
И сладостно – любить Россию,
хотя любить и нелегко.

Хотят ли русские войны?
Спросите вы у тишины
над ширью пашен и полей
и у берез и тополей.

Спросите вы у тех солдат,
что под березами лежат,
и пусть вам скажут их сыны,
хотят ли русские войны.

Не только за свою страну
солдаты гибли в ту войну,
а чтобы люди всей земли
спокойно видеть сны могли.

Под шелест листьев и афиш
ты спишь, Нью-Йорк, ты спишь, Париж.
Пусть вам ответят ваши сны,
хотят ли русские войны.

Да, мы умеем воевать,
но не хотим, чтобы опять
солдаты падали в бою
на землю грустную свою.

Спросите вы у матерей,
спросите у жены моей,
и вы тогда понять должны,
хотят ли русские войны.

Спит ковыль. Равнина дорогая,
И свинцовой свежести полынь.
Никакая родина другая
Не вольет мне в грудь мою теплынь.

Знать, у всех у нас такая участь,
И, пожалуй, всякого спроси –
Радуясь, свирепствуя и мучась,
Хорошо живется на Руси?

Свет луны, таинственный и длинный,
Плачут вербы, шепчут тополя.
Но никто под окрик журавлиный
Не разлюбит отчие поля.

И теперь, когда вот новым светом
И моей коснулась жизнь судьбы,
Все равно остался я поэтом
Золотой бревенчатой избы.

По ночам, прижавшись к изголовью,
Вижу я, как сильного врага,
Как чужая юность брызжет новью
На мои поляны и луга.

Но и все же, новью той теснимый,
Я могу прочувственно пропеть:
Дайте мне на родине любимой,
Все любя, спокойно умереть!

Водит по карте девчонка указкой
И отвечает с волненьем урок.
Синею краской плещется Каспий,
Вьётся над Арктикой снежный дымок.

И зовут к себе опять
Дороги, что пока не пройдены,
Хорошо, друзья, мечтать
Возле карты Родины!

Тянутся к небу крутые Хибины,
Рожь в Кулунде достаёт до плеча.
В море Чукотском ломаются льдины,
А на Кавказе цветёт алыча.

И зовут к себе опять
Дороги, что пока не пройдены,
Хорошо, друзья, мечтать
Возле карты Родины!

Водит указкой по карте девчонка –
Карта живою становится вдруг:
Реки по камешкам катятся звонко,
Плавно Полярный вращается круг.

И зовут к себе опять
Дороги, что пока не пройдены,
Хорошо, друзья, мечтать
Возле карты Родины!

…И понемногу начало назад
Его тянуть: в деревню, в темный сад,
Где липы так огромны, так тенисты
И ландыши так девственно душисты,
Где круглые ракиты над водой
С плотины наклонились чередой,
Где тучный дуб растет над тучной нивой,
Где пахнет конопелью да крапивой…

Туда, туда, в раздольные поля,
Где бархатом чернеется земля,
Где рожь, куда ни киньте вы глазами,
Струится тихо мягкими волнами
И падает тяжелый, желтый луч
Из-за прозрачных, белых, круглых туч.

Там хорошо; там только – русский дома;
И степь ему, как родина, знакома;
Как по морю, гуляет он по ней –
Живет и дышит, движется вольней;
Идет себе – поет себе беспечно;
Идет… куда? не знает! бесконечно
Бегут, бегут несвязные слова…
Приподнялась уж по следу трава…
Ему другой вы не сулите доли –
Не хочет он другой, разумной воли…

Мы предчувствовали полыханье
этого трагического дня.
Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье.
Родина! Возьми их у меня!

Я и в этот день не позабыла
горьких лет гонения и зла,
но в слепящей вспышке поняла:
это не со мной – с Тобою было,
это Ты мужалась и ждала.

Нет, я ничего не позабыла!
Но была б мертва, осуждена, –
встала бы на зов Твой из могилы,
все б мы встали, а не я одна.

Я люблю Тебя любовью новой,
горькой, всепрощающей, живой,
Родина моя в венце терновом,
с темной радугой над головой.

Он настал, наш час, и что он значит –
только нам с Тобою знать дано.
Я люблю Тебя – я не могу иначе,
я и Ты по-прежнему – одно.

Родина мать! по равнинам твоим
Я не езжал еще с чувством таким!

Вижу дитя на руках у родимой,
Сердце волнуется думой любимой:

В добрую пору дитя родилось,
Милостив бог! не узнаешь ты слез!

С детства никем не запуган, свободен,
Выберешь дело, к которому годен;

Хочешь – останешься век мужиком,
Сможешь – под небо взовьешься орлом!

В этих фантазиях много ошибок:
Ум человеческий тонок и гибок,

Знаю, на место сетей крепостных
Люди придумали много иных,

Так!.. но распутать их легче народу.
Муза! с надеждой приветствуй свободу!

Есть поговорка: «Хорошо
Лишь там, где нету нас».
Ну что же, я рецепт сейчас
По-моему нашел:

Покиньте (вот вам мой совет)
На время отчий дом.
А так как вас там больше нет,
То радость кинется чуть свет,
Чтоб поселиться в нем.

Но вот с возвратом решено,
Вы – у своих дверей!
А радость там уже давно,
И вы, раз это суждено,
Не расставайтесь с ней.

Ведь коль сумел ее застать
Ваш умудренный взгляд,
То можно ль ей уйти назад,
Тем более удрать?!

Вот тут-то близким и друзьям
Вы скажете о том,
Что свет не по чужим краям,
А радость там и только там,
Где мы всегда живем.

Ночь дана, чтоб думать и курить
и сквозь дым с тобою говорить.

Хорошо… Пошуркивает мышь,
много звезд в окне и много крыш.

Кость в груди нащупываю я:
родина, вот эта кость – твоя.

Воздух твой, вошедший в грудь мою,
я тебе стихами отдаю.

Синей ночью рдяная ладонь
охраняла вербный твой огонь.

И тоскуют впадины ступней
по земле пронзительной твоей.

Так все тело – только образ твой,
и душа, как небо над Невой.

Покурю и лягу, и засну,
и твою почувствую весну:

угол дома, памятный дубок,
граблями расчёсанный песок.

Его и пуля не берет,
И песня не берет!
Так и стою, раскрывши рот:
«Народ! Какой народ!»

Народ – такой, что и поэт –
Глашатай всех широт, –
Что и поэт, раскрывши рот,
Стоит: такой народ!

Когда ни сила не берет,
Ни дара благодать, –
Измором взять такой народ?
Гранит – измором взять!

(Сидит – и камешек гранит,
И грамотку хранит…
В твоей груди зарыт – горит! –
Гранат, творит – магнит.)

…Что радий из своей груди
Достал и подал: вот!
Живым – Европы посреди –
Зарыть такой народ?

Бог! Если ты и сам – такой,
Народ моей любви
Не со святыми упокой –
С живыми оживи!

Что за вечер! А ручей
Так и рвется.
Как зарей-то соловей
Раздается!

Месяц светом с высоты
Обдал нивы,
А в овраге блеск воды,
Тень да ивы.

Знать, давно в плотине течь:
Доски гнилы, –
А нельзя здесь не прилечь
На перилы.

Так-то всё весной живет!
В роще, в поле
Всё трепещет и поет
Поневоле.

Мы замолкнем, что в кустах
Хоры эти, –
Придут с песнью на устах
Наши дети;

А не дети, так пройдут
С песнью внуки:
К ним с весною низойдут
Те же звуки.

Луна двурога.
Блестит ковыль.
Бела дорога.
Летает пыль.

Летая, стая
Ночных сычей –
Рыдает в дали
Пустых ночей.

Темнеют жерди
Сухих осин;
Немеют тверди…
Стою – один.

Здесь сонный леший
Трясется в прах.
Здесь – конный, пеший
Несется в снах.

Забота гложет;
Потерян путь.
Ничто не сможет
Его вернуть.

Болота ржавы:
Кусты, огни,
Густые травы,
Пустые пни!

О, мой пресветлый отчий край!
О, голоса его и звоны!
В какую высь ни залетай –
Всё над тобой его иконы.

И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье.

Какой покой в его лесах,
Как в них черны и влажны реки!
Какие храмы в небесах
Над ним возведены навеки!

И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье.

Я – как скрещенье многих дней,
И слышу я в лугах росистых
И голоса моих друзей,
И голоса с небес российских.

И происходит торжество
В его лесах, в его колосьях.
Мне вечно слышится его
Многоголосье, многоголосье.

Ты пришла – настала в мире будто весна.
Шар земной
запомнил имя твоё.
Всё имеет срок,
а ты бессмертна, страна.
Жизнь моя,
дыханье моё.

Я смогу держать в ладонях солнце,
Я пройду сквозь годы-времена,
всё смогу,
я всё на свете смогу,
если ты со мной, страна!

Можно жить без песен, можно без дома вдали,
жить без сна,
шагать в степи без огня.
Но нельзя прожить
без этой вечной земли –
Родины,
Вскормившей меня.

Я смогу держать в ладонях солнце,
Я пройду сквозь годы-времена,
всё смогу,
я всё на свете смогу,
если ты со мной, страна!

Течет река в неведомые дали.
Течет туда, где тихо дремлет Русь.
Мы многого еще ей не сказали,
И я к словам напыщенным не рвусь.

Излучина скрывается в долине.
Спустился с неба к вечеру туман,
А я с простой сумой шагаю ныне
Вдоль русла по бескрайним берегам.

Что я увижу там за поворотом?
Поля, а может, будет темный лес?
Рукав, который стал уже болотом,
Где леший - символ сказочных чудес.

Медведь схватил зубами куст малины.
Он любит эту ягоду, как мед.
Так Шишкин рисовал свои картины
И кисть его невольно здесь живет.

Здесь нет кричащих, ярких одеяний.
Здесь время словно снизило свой бег.
Земля любви, земля больших страданий
И вещий здесь живет еще Олег.

Это не рыбки ныряют в пруду, –
Это ребята играют в саду,
В самом веселом,
В самом красивом,
В самом счастливом
Нашем саду.

Сколько у солнышка ярких лучей, –
Столько у нас и забав, и затей.
Самых веселых,
Самых красивых,
Самых счастливых
Забав и затей.

Сколько песчинок в морской глубине, –
Столько и нас подрастает в стране,
В самой веселой,
В самой красивой,
В самой счастливой
Нашей стране.

Сколько ручьев по овражкам журчит, –
Столько о Родине песен звучит,
Самых веселых,
Самых красивых,
Самых счастливых
Песен звучит.

И у меня был край родной когда-то
И у меня был край родной когда-то;
Со всех сторон
Синела степь; на ней белели хаты –
Всё это сон!

Я помню дом и пёстрые узоры
Вокруг окон,
Под тенью лип душистых разговоры –
Всё это сон!

Я там мечтою чистой, безмятежной
Был озарён,
Я был любим так искренно, так нежно –
Всё это сон!

И думал я: на смерть за край родимый
Я обречён!
Но гром умолк; гроза промчалась мимо –
Всё было сон!

Летучий ветр, неси ж родному краю,
Неси поклон;
В чужбине век я праздно доживаю –
Всё было сон!

Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…

Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые, –
Как слезы первые любви!

Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу…
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!

Пускай заманит и обманет, –
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты…

Ну что ж? Одной заботой боле –
Одной слезой река шумней
А ты все та же – лес, да поле,
Да плат узорный до бровей…

И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!..

Хорош мой род –
Крестьянский род,
Бессмертный
Русский мой народ!

Мой дед,
И прадед мой,
И я –
Вся родословная моя
От Рюрика до наших дней –
Мне всех дороже,
Всех родней!

Во дни тяжёлых испытаний
Я был с тобой
На поле брани.
В дни мира
Пахарем я был,
Я честный хлеб
Тебе растил.

На труд и бой –
Одной судьбой –
Весь путь твой
Я прошёл
С тобой.

Народ мой!
Как я дорожу,
Что я
К тебе принадлежу!

Привет, Россия – родина моя!
Как под твоей мне радостно листвою!
И пенья нет, но ясно слышу я
Незримых певчих пенье хоровое...

Как будто ветер гнал меня по ней,
По всей земле – по сёлам и столицам!
Я сильный был, но ветер был сильней,
И я нигде не мог остановиться.

Привет, Россия – родина моя!
Сильнее бурь, сильнее всякой воли
Любовь к твоим овинам у жнивья,
Любовь к тебе, изба в лазурном поле.

За все хоромы я ей отдаю
Свой низкий дом с крапивой под оконцем...
Как миротворно в горницу мою
По вечерам закатывалось солнце!

Как весь простор, небесный и земной,
Дышал в оконце счастьем и покоем,
И достославной веял стариной,
И ликовал под ливнями и зноем!...

О чём эта песня плакучих берёз,
Мелодия, полная света и слёз?
О Родине, только о Родине.

О чём за холодным гранитом границ
Тоска улетающих на зиму птиц?
О Родине, только о Родине.

В минуты печали, в годину невзгод
Кто нас приголубит и кто нас спасёт?
Родина, только лишь Родина.

Кого в лютый холод нам надо согреть
И в трудные дни мы должны пожалеть?
Родину, милую Родину.

Когда мы уходим в межзвёздный полёт,
О чём наше сердце земное поёт?
О Родине, только о Родине.

Живём мы во имя добра и любви,
И лучшие песни твои и мои –
О Родине, только о Родине…

Под солнцем палящим и в снежной пыли
И думы мои, и молитвы мои –
О Родине, только о Родине.

Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.

Идут белые снеги…
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.

я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.

И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?

А любил я Россию
всею кровью, хребтом –
ее реки в разливе
и когда подо льдом,

дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.

Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.

В младенчестве нужна лишь мать,
Её родная теплота.
Потом ты станешь понимать
Улыбки, звуки и цвета.

Потом тебе твой отчий дом
Откроет все, чем он богат.
Ты все запомнишь. А потом
Однажды утром выйдешь в сад.

Ты там услышишь птичий свист,
Гортанный говор голубей,
И каждый стебель, каждый лист
Ты примешь в подданство себе.

Потом придут к тебе друзья
С весельем игр, с раздумьем книг.
Ты слово строгое «нельзя»
Всё реже слышишь от родных.

Тебе доступен тёмный бор,
Дымок костров, упругость лыж.
Затеяв с вьюгой жаркий спор,
Ты выстоишь. И победишь!

Недаром мускулы крепки
И взляд спокоен голубой.
Но вот, как верные клинки,
Легли дороги пред тобой.

То юность. То дороги в жизнь.
Не оступись! Не упади ж!
Стремлений лучших не утрать.
Отчизне сыном назовись!

Касаясь трех великих океанов,
Она лежит, раскинув города,
Покрыта сеткою меридианов,
Непобедима, широка, горда.

Но в час, когда последняя граната
Уже занесена в твоей руке
И в краткий миг припомнить разом надо
Все, что у нас осталось вдалеке,

Ты вспоминаешь не страну большую,
Какую ты изъездил и узнал,
Ты вспоминаешь родину – такую,
Какой ее ты в детстве увидал.

Клочок земли, припавший к трем березам,
Далекую дорогу за леском,
Речонку со скрипучим перевозом,
Песчаный берег с низким ивняком.

Вот где нам посчастливилось родиться,
Где на всю жизнь, до смерти, мы нашли
Ту горсть земли, которая годится,
Чтоб видеть в ней приметы всей земли.

Да, можно выжить в зной, в грозу, в морозы,
Да, можно голодать и холодать,
Идти на смерть… Но эти три березы
При жизни никому нельзя отдать.

Неуютная жидкая лунность
И тоска бесконечных равнин, –
Вот что видел я в резвую юность,
Что, любя, проклинал не один.

По дорогам усохшие вербы
И тележная песня колес…
Ни за что не хотел я теперь бы,
Чтоб мне слушать ее привелось.

Равнодушен я стал к лачугам,
И очажный огонь мне не мил.
Даже яблонь весеннюю вьюгу
Я за бедность полей разлюбил.

Мне теперь по душе иное…
И в чахоточном свете луны
Через каменное и стальное
Вижу мощь я родной стороны.

Полевая Россия! Довольно
Волочиться сохой по полям!
Нищету твою видеть больно
И березам и тополям.

Я не знаю, что будет со мною…
Может, в новую жизнь не гожусь,
Но и все же хочу я стальною
Видеть бедную, нищую Русь.

И, внимая моторному лаю
В сонме вьюг, в сонме бурь и гроз,
Ни за что я теперь не желаю
Слушать песню тележных колес.

С чего начинается Родина?
С картинки в твоём букваре.
С хороших и верных товарищей,
Живущих в соседнем дворе.

А может, она начинается
С той песни, что пела нам мать,
С того, что в любых испытаниях
У нас никому не отнять.

С чего начинается Родина?
С заветной скамьи у ворот,
С той самой берёзки, что во поле,
Под ветром склоняясь, растёт.

А может, она начинается
С весенней запевки скворца.
И с этой дороги просёлочной,
Которой не видно конца.

С чего начинается родина?
С окошек, горящих вдали.
Со старой отцовской будёновки,
Что где-то в шкафу мы нашли.

А может, она начинается
Со стука вагонных колёс.
И с клятвы, которую в юности
Ты ей в своём сердце принёс.

С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет!
Той страны – на карте
Нет, в пространстве – нет.

Выпита как с блюдца, –
Донышко блестит.
Можно ли вернуться
В дом, который – срыт?

Заново родися –
В новую страну!
Ну-ка, воротися
На спину коню

Сбросившему! Кости
Целы-то хотя?
Эдакому гостю
Булочник ломтя

Ломаного, плотник –
Гроба не продаст!
...Той ее – несчетных
Верст, небесных царств,

Той, где на монетах –
Молодость моя –
Той России – нету.
– Как и той меня.

Понять я не мог, а теперь понимаю –
И мне ни к чему никакой перевод, –
О чем, улетая, осенняя стая
Так горестно плачет,
Так грустно поет.

Мне раньше казалось: печаль беспричинна
У листьев, лежащих в пыли у дорог.
О ветке родной их печаль и кручина –
Теперь понимаю,
А раньше не мог.

Не знал я, не ведал, но понял с годами,
Уже с побелевшей совсем головой,
О чем от скалы оторвавшийся камень
Так стонет и плачет
Как будто живой.

Когда далеко от родимого края
Судьба иль дорога тебя увела,
И радость печальна – теперь понимаю, –
И песня горька,
И любовь не светла,
о Родина...

Мне в этой жизни очень мало надо,
И те года, что мне осталось жить,
Я бы хотел задумчивой лампадой
Пред ликом Родины торжественно светить.

Пусть огонек мой еле освещает
Ее лицо бессмертной красоты,
Но он горит, он радостно сияет
И в мировую ночь свой бледный луч роняет,
Смягчая нежно строгие черты.

О Родина моя, в своей простой шинели,
В пудовых сапогах, сынов своих любя,
Ты поднялась сквозь бури и метели,
Спасая мир, не веривший в тебя.
И ты спасла их. На века.

Навеки. С Востока хлынул свет!
Опять идут к звезде
Замученные горем человеки,
Опять в слезах поклонятся тебе!

И будет мне великою наградой
И радостно и драгоценно знать,
Что в эти дни тишайшею лампадой
Я мог пред ликом Родины сиять.

Родины себе не выбирают.
Начиная видеть и дышать,
Родину на свете получают
Непреложно, как отца и мать.

Дни стояли сизые, косые…
Непогода улица мела…
Родилась я осенью в России,
И меня Россия приняла.

Родина! И радости и горе
Неразрывно слиты были в ней.
Родина! В любви. В бою и споре
Ты была союзницей моей.

Родина! Нежнее первой ласки
Научила ты меня беречь
Золотые пушкинские сказки.
Гоголя пленительную речь,
Ясную, просторную природу,
Кругозор на сотни вёрст окрест,
Истинную вольность и свободу,
Заботливой руки раздольный жест.

Напоила беспокойной кровью,
Водами живого родника,
Как морозом, обожгла любовью
Русского шального мужика.

Я люблю раскатистые грозы,
Хрусткий и накатанный мороз,
Клейкие живительные слёзы
Утренних сияющих берёз,
Безымянных реченек излуки.
Тихие вечерние поля;
Я к тебе протягиваю руки,
Родина единая моя.

Кто же первый сказал мне на свете о ней?
Я никак не припомню сейчас.
Может, первый назвал ее имя ручей,
Прозвенел по весне и погас.

Мог сказать бы отец, но я рос без отца.
В школе мать говорила, обучая детей.
Я не слышал, я ждал лишь уроков конца, –
Дома не с кем меня оставлять было ей.

А вокруг только небо, леса и поля,
Пела птица-синица, гуляли дожди,
Колокольчик катился, дышала земля,
И звенел ручеек у нее на груди.

Может, птица-синица, береза в лесах,
Колокольчик с дороги, калитка в саду,
В небе радуга, дождь, заплутавший в овсах
Пароход, прицепивший на мачту звезду,

Рассказали, как это бывает, о ней.
Но тогда я, пожалуй, был робок и мал
И не знал языка ни синиц, ни дождей…
Я не помню, кто мне о России сказал.

Мы русские. Мы дети Волги.
Для нас значения полны
ее медлительные волны,
тяжелые, как валуны.

Любовь России к ней нетленна.
К ней тянутся душою всей
Кубань и Днепр, Нева и Лена,
и Ангара, и Енисей.

Люблю ее всю в пятнах света,
всю в окаймленье ивняка…
Но Волга Для России – это
гораздо больше, чем река.

А что она – рассказ не краток.
Как бы связуя времена,
она – и Разин, и Некрасов1,
и Ленин – это все она.

Я верен Волге и России –
надежде страждущей земли.
Меня в большой семье растили,
меня кормили, как могли.

В час невеселый и веселый
пусть так живу я и пою,
как будто на горе высокой
я перед Волгою стою.

Я буду драться, ошибаться,
не зная жалкого стыда.
Я буду больно ушибаться,
но не расплачусь никогда.

И жить мне молодо и звонко,
и вечно мне шуметь и цвесть,
покуда есть на свете Волга,
покуда ты, Россия, есть.

Русь моя, Россия, дом, земля и матерь!
Ты для новобрачного – свадебная скатерть,
Для младенца – колыбель, для юного – хмель,
Для скитальца – посох, пристань и постель,
Для пахаря – поле, для рыбаря – море,
Для друга – надежда, для недруга – горе,
Для кормщика – парус, для воина – меч,
Для книжника – книга, для пророка – речь,
Для молотобойца – молот и сила,
Для живых – отцовский кров, для мертвых – могила.
Для сердца сыновьего – негасимый свет.

Нет тебя прекрасней и желанней нет.
Разве даром уголь твоего глагола
Рдяным жаром вспыхнул под пятой монгола?
Разве горький Игорь, смертью смерть поправ,
Твой не красил кровью бебряный рукав?
Разве киноварный плащ с плеча Рублева
На ветру широком не полощет снова?
Как – душе дыханье, руке – рукоять.
Хоть бы в пропасть кинуться – тебя отстоять.

Я не знаю,
За что полюбил этот лес,
Где однажды
На тополь высокий залез
И увидел деревню,
И речку, и пруд,
Как мальчишки рыбачат
И утки плывут.

Я не знаю,
За что полюбил этот дом
С фотографией деда
Под жёлтым стеклом,
Со скрипучим крыльцом
И парным молоком,
С крикуном-петухом
И лохматым щенком.

Ну, в лесу я с лукошком
Лисички искал,
Из пруда на уху
Карасей натаскал,
В доме бабушка,
Миску снимая с огня,
Угощала вишнёвым
Вареньем меня.
А ещё я
С отличным мальчишкой дружил.

Только дело не в том,
Что я жил не тужил,
Просто бабушкин дом,
Старый лес и река
Снятся мне...
Почему?
Я не знаю пока!

– Дождик, дождик, где ты был?
– Я по небу с тучкой плыл!
– А потом ты что – разбился?
– Ой, нет-нет, водой разлился,
Капал, капал вниз, упал –
Прямо в речку я попал!

А потом я плыл далёко
В речке быстрой, синеокой,
Любовался всей душой
Нашей Родиной большой!

Ну а после испарился,
К тучке белой прикрепился,
И поплыл, скажу я вам,
К дальним странам, островам.

И теперь над океаном
Я всё вдаль плыву с туманом!
Хватит, ветер, дальше дуть –
Нужно плыть в обратный путь.

Чтобы с речкой повстречаться,
Чтоб с ней в лес родной помчаться!
Любоваться чтоб душой
Нашей Родиной большой.

Так что, ветер, друг ты мой,
С тучкой мы спешим домой!
Нас ты, ветер, подгоняй –
Тучку к дому направляй!

Ведь по дому я скучаю…
Ну-ка, тучку раскачаю!
К дому ух как тороплюсь…
Скоро-скоро к вам вернусь!

Большая ты, Россия,
и вширь и в глубину.
Как руки ни раскину,
тебя не обниму.

Ты вместе с пистолетом,
как рану, а не роль
твоим большим поэтам
дала большую боль.

Большие здесь морозы --
от них не жди тепла.
Большие были слезы,
большая кровь была.

Большие перемены
не обошлись без бед.
Большими были цены
твоих больших побед.

Ты вышептала ртами
больших очередей:
нет маленьких страданий,
нет маленьких людей.

Россия, ты большая
и будь всегда большой,
себе не разрешая
мельчать ни в чем душой.

Ты мертвых, нас, разбудишь,
нам силу дашь взаймы,
и ты большая будешь,
пока большие мы...

Некие в смокинг одетые атомы,
Праха веков маринованный прах,
Чванно картавят, что, мол, «азиаты мы»,
На европейских своих языках!

Да! Азиаты мы! Крепкое слово!
В матерном гневе все наши слова!
Наши обновы давно уж не новы:
Киев и Новгород! Псков и Москва!

В наших речах – курский свист
соловьиный,
Волга и Днепр! Океан и фиорд!
В наших речах – грохот снежной лавины,
Ржанье и топот Батыевых орд!

В наших глазах – золотой щит Олега,
Плеть Иоанна! Курганная тишь!
Мертвенный холод Байкальского снега,
Пламя Москвы и плененный Париж!

Эй, на запятки! Не вам ли завялым
Путь преградить разъярившимся нам?
Или, озлившись, мы хлопнем Уралом
По напомаженным вашим башкам!

В наших плечах – беломорские скалы!
В наших ушах – храп медвежьих берлог!
В наших сердцах – самоцветы Урала!
В нашей груди – древний каменный бог!

А мне Россия
Навек люба,
В судьбе России –
Моя судьба.

Мой век суровый,
Мой день крутой
Гудит громово:
«Иди, не стой!»

Идёт Россия –
Врагов гроза,
Синее синих
Её глаза,
Синее синих
Озёр и рек,
Сильнее сильных
Её разбег!

Неповторима,
Вольным-вольна,
Необорима
В грозе она!

С ней, непоборной,
Иду, как в бой,
Дорогой горной,
Тропой любой.

Всё в ней, в Отчизне,
Кругом моё,
И нету жизни
Мне без неё!

Люблю отчизну я, но странною любовью!
Не победит ее рассудок мой.
Ни слава, купленная кровью,
Ни полный гордого доверия покой,
Ни темной старины заветные преданья
Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
Но я люблю – за что, не знаю сам –
Ее степей холодное молчанье,
Ее лесов безбрежных колыханье,
Разливы рек ее, подобные морям;
Проселочным путем люблю скакать в телеге
И, взором медленным пронзая ночи тень,
Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
Дрожащие огни печальных деревень;
Люблю дымок спаленной жнивы,
В степи ночующий обоз
И на холме средь желтой нивы
Чету белеющих берез.
С отрадой, многим незнакомой,
Я вижу полное гумно,
Избу, покрытую соломой,
С резными ставнями окно;
И в праздник, вечером росистым,
Смотреть до полночи готов
На пляску с топаньем и свистом
Под говор пьяных мужичков.

Что значит слово «Родина» для нас?
На карте точка, там, где ты родился?
Деревня, город, область, край?.. Подчас,
То место, где на свет ты появился!..

Где рос, мужал и «в люди выходил»,
Где жизни смысл ты узнавать пытался!..
Где дружбу ты познал! Где полюбил...
И где душой и сердцем ты остался!!!

Все верно! В этом есть великий смысл!
Ведь те понятия поэтами воспеты!
А если «чуть расширить» эту мысль?
Изменятся ль тогда приоритеты?!

Край можно «увеличить» до Страны,
Страну до Континента, а затем
И континенты в облик всей Земли...
Она, ведь тоже Родина нам всем!..

А если продолжать фантазий мысль?..
Ведь Космос есть, Вселенная на свете...
И в слове «Родина» весьма широкий смысл!
А значит, в Мире мы за все в ответе!

Бор сосновый в стране одинокий стоит;
В нем ручей меж деревьев бежит и журчит.
Я люблю тот ручей, я люблю ту страну,
Я люблю в том лесу вспоминать старину.

«Приходи вечерком в бор дремучий тайком,
На зеленом садись берегу ты моем!
Много лет я бегу, рассказать я могу,
Что случилось когда на моем берегу;
Из сокрытой страны я сюда прибежал,
Я чудесного много дорогой узнал!

Когда солнце зайдет, когда месяц взойдет
И звезда средь моих закачается вод,
Приходи ты тайком, ты узнаешь о том,
Что бывает порей здесь в тумане ночном!» –
Так шептал, и журчал, и бежал ручеек;
На ружье опершись, я стоял, одинок,
И лишь говор струи тишину прерывал,
И о прежних я грустно годах вспоминал.

С чего начинается Родина?
С улыбок и слез матерей;
С тропинки, ребятами пройденной,
От дома до школьных дверей.

С березок, стоящих веками
На взгорье в отцовском краю,
С желанья потрогать руками
Любимую землю свою.

Где наша Отчизна кончается?
Гляди – не увидишь границ,
В полях горизонт раздвигается
При вспышке далеких зарниц.

А ночью в морях ее синих
Баюкает звезды волна.
Нет края-конца у России;
Безбрежна, как песня, она.

Так что же такое ты. Родина?
Поля в перелесках зари.
Все очень знакомое вроде бы,
А глянешь – и сердце горит.

И кажется: можешь с разбега
Взлететь, не боясь вышины,
И синюю звездочку с неба
Достать для родимой страны.

На сотни верст, на сотни миль,
На сотни километров
Лежала соль, шумел ковыль,
Чернели рощи кедров.

Как в первый раз я на нее,
На Родину, глядела.
Я знала: это все мое –
Душа моя и тело.

Белым камнем тот день отмечу,
Когда я о победе пела,
Когда я победе навстречу,
Обгоняя солнце, летела.

И весеннего аэродрома
Шелестит под ногой трава.
Дома, дома – ужели дома!
Как все ново и как знакомо,
И такая в сердце истома,
Сладко кружится голова…
В свежем грохоте майского грома –
Победительница Москва!

Какое слово светлое – Отчизна.
Оно, как свет, струящийся по листьям.
Оно, как шёпот в травах родника.
Как белые, зимой в полях, снега.

Какое слово тёплое – Отчизна.
Оно, как дом, как печь, как хлеб душистый.
Как детский сон под маминым крылом.
Как трель скворца весною за окном.

Какое слово гордое – Отчизна.
Я в нём читаю деда с фронта письма,
Он не пришёл тогда назад с войны,
Его победе – слышишь, нет цены!

Какое слово мудрое – Отчизна.
Оно, как русло бесконечной жизни:
Живая в нём и мёртвая вода
Смешались в сплав единый навсегда.

Всего семь букв – и сколько сразу смысла.
Какое слово ёмкое – Отчизна…

Ты и во сне необычайна.
Твоей одежды не коснусь.
Дремлю – и за дремотой тайна,
И в тайне – ты почиешь, Русь.

Русь, опоясана реками
И дебрями окружена,
С болотами и журавлями,
И с мутным взором колдуна,

Где разноликие народы
Из края в край, из дола в дол
Ведут ночные хороводы
Под заревом горящих сел.

Где ведуны с ворожеями
Чаруют злаки на полях,
И ведьмы тешатся с чертями
В дорожных снеговых столбах.

Где буйно заметает вьюга
До крыши – утлое жилье,
И девушка на злого друга
Под снегом точит лезвеё.

Где все пути и все распутья
Живой клюкой измождены,
И вихрь, свистящий в голых прутьях,
Поет преданья старины...

Бежим, бежим, дитя свободы,
К родной стране!
Я верен голосу природы,
Будь верен мне!

Здесь недоступны неба своды
Сквозь дым и прах!
Бежим, бежим, дитя природы,
Простор – в полях!

Бегут… Уж стогны миновали,
Кругом – поля.
По всей необозримой дали
Дрожит земля.

Бегут навстречу солнца, мая,
Свободных дней…
И приняла земля родная
Своих детей…

И приняла, и обласкала,
И обняла,
И в вешних далях им качала
Колокола…

И, поманив их невозможным,
Вновь предала
Дням быстротечным, дням тревожным,
Злым дням – без срока, без числа…

Проплываем океаны,
Бороздим материки
И несем в чужие страны
Чувство русское тоски.

И никак понять не можем,
Что в сочувствии чужом
Только раны мы тревожим,
А покоя не найдем.

И пора уже сознаться,
Что напрасен дальний путь,
Что довольно улыбаться,
Извиняться как-нибудь.

Что пора остановиться,
Как-то где-то отдохнуть
И спокойно согласиться,
Что былого не вернуть.

И еще понять беззлобно,
Что свою, пусть злую, мать
Все же как-то неудобно
Вечно в обществе ругать.

А она цветет и зреет,
Возрожденная в Огне,
И простит и пожалеет
И о вас и обо мне!..

В дни удачи и в трудные годы
Мысль одна согревает меня –
Что мы все из Отечества родом,
По Отечеству, значит, родня.

Сердцем чувствовал, где бы я ни был,
И куда б меня жизнь ни вела –
Над Отечеством хмурое небо
Мне дороже чужого тепла.

Живи, Отечество, живи,
Клянусь тебе в моей любви,
И как бы ни было в судьбе,
Клянусь я верным быть тебе.

Прости мне громкие слова,
Пока душа моя жива,
Клянусь тебе в моей любви,
Живи, Отечество, живи!!!

Прилетят к нам и теплые ветры,
К нам дотянутся солнца лучи,
И в потоке весеннего света
Побегут из-под снега ручьи.

Пусть пускает кораблики мальчик,
Он поймет, когда будет большой -
У него есть Отечество, значит,
Он на этой земле не чужой.

Тянемся взглядом за стаей гусиной,
Но остаёмся с тобою, река,
С этой пылающей горькой осиной,
С полем, ещё не остывшим пока.

С этим просёлком, где вязнут машины
И безнадёжно гудят провода,
С рощей, глухими дождями прошитой
В блёстках мерцающих первого льда.

Мы остаёмся,
Не в силах расстаться
С небом, где ранняя зреет звезда,
С непроницаемым сумраком станций
Мимо которых летят поезда.

Мы остаёмся,
Где веси и хляби,
В нужды и беды уйдя с головой,
Под нескончаемый жалостно-бабий
Русской метели космический вой.

Что же нас держит?
Вопрос без ответа…
Просто в душе понимает любой:
Только на этом вот краешке света
Мы остаёмся самими собой.

Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и могучая,
Ты и бессильная,
Матушка-Русь!

В рабстве спасенное
Сердце свободное –
Золото, золото
Сердце народное!

Сила народная,
Сила могучая –
Совесть спокойная,
Правда живучая!

Сила с неправдою
Не уживается,
Жертва неправдою
Не вызывается –

Русь не шелохнется,
Русь – как убитая!
А загорелась в ней
Искра сокрытая –

Встали – небужены,
Вышли – непрошены,
Жита по зернышку
Горы наношены!

Рать подымается –
Неисчислимая,
Сила в ней скажется
Несокрушимая!

Ты и убогая,
Ты и обильная,
Ты и забитая,
Ты и всесильная,
Матушка-Русь!

Что может быть лучше России?
Черемух, в цвету да в снегу,
И речки, что лентою синей
Лежит на зеленом лугу.

Спросите у рощи весенней,
Где ночью не спит соловей,
Что может быть лучше России?
Единственной песни моей.

Что может быть лучше России?
Когда не грустя ни о ком,
По утренней кромке росистой
Мальчишка бежит босиком.

Спросите у белой березы,
У ясного неба над ней.
Что может быть лучше России?
Любви безграничной моей.

Что может быть лучше России?
Когда на сентябрьском ветру
В малиновой краске осинник
Роняет листву по утру.

Спросите у туч поднебесных,
У желтых созревших полей.
Что может быть лучше России?
Родимой отчизны моей.

Что может быть лучше России?
Когда в январе по ночам,
Над белой равниною зимней
Озябшие звезды молчат.

Спросите об этом у дома,
Где мать ждет всегда сыновей.
Что может быть лучше России?
Судьбы и надежды моей.

Пять строек великих, как пять маяков,
Светящих сквозь толщу грядущих веков,
И юг озарили и жаркий восток
И в сердце народном родили восторг.

И спорится дело в умелых руках,
Вселяя в врагов изумленье и страх.
На то, как работа на стройках кипит,
Страна с материнской заботой глядит.

И видит: вцепился в пески саксаул,
И вихрь смертоносный навеки уснул,
Кочевью барханов положен предел,
Чтоб мирно великий канал голубел.

И в Крым направляются волны Днепра,
И взрывом ввергается в Волгу гора,
И чудо-плотина встает из воды,
Чтоб травы цвели и чтоб зрели плоды,

Чтоб тучные в поле бродили стада
И юные вольно росли города.
Творится и новый и радостный мир
Титанами воли – простыми людьми.

Чтоб хаос в природе навеки исчез…
А вы, созидатели этих чудес,
А вы, победители в грозной борьбе! –
Вы силы стихий подчинили себе.

И ваши прославленные имена
На мраморе золотом пишет страна.

Нам осталось очень, очень мало.
Мы не смеем ничего сказать.
Наше поколение сбежало,
Бросило свой дом, семью и мать!

И, пройдя весь ад судьбы превратной,
Растеряв начала и концы,
Мы стучимся к Родине обратно,
Нищие и блудные отцы!

Что мы можем? Слать врагу проклятья?
Из газет бессильно узнавать,
Как идут святые наши братья
За родную землю умирать?

Как своим живым, горячим телом
Затыкают вражий пулемет?
Как объятый пламенем Гастелло
Наказаньем с неба упадет?

Мы – ничто! О нас давно забыли.
В памяти у них исчез наш след.
С благодарностью о нас не скажут «были»,
Но с презреньем скажут детям «нет»!

Что ж нам делать? Посылать подарки?
Песни многослезные слагать?
Или, как другие, злобно каркать?
Иль какого-то прощенья ждать?

Нет, ни ждать, ни плакать нам не надо!
Надо только думать день и ночь,
Как уйти от собственного ада,
Как и чем нам Родине помочь!

Россия подобна огромной квартире.
Четыре окна в ней и двери четыре:
На север, на запад, на юг, на восток.
Над нею небесный висит потолок.

Роскошный ковер устилает в квартире
Полы на Таймыре и в Анадыре.
И солнце горит в миллиард киловатт,
Поскольку местами наш дом темноват.

И, как и положено каждой квартире,
Имеется в ней Кладовая Сибири:
Хранится там ягод различных запас,
И рыба, и мясо, и уголь, и газ.

А рядом с Курилкой – Курильской грядою –
Находятся краны с горячей водою,
У сопки Ключевской клокочут ключи
(Пойди и горячую воду включи!)

Еще есть в квартире три классные ванны:
Северный, Тихий и Атлантический океаны.
И мощная печка системы «Кузбасс»,
Что греет зимою холодною нас.

А вот холодильник с названием «Арктика»,
Прекрасно работает в нем автоматика.
И справа от древних кремлевских часов
Идут еще семь часовых поясов.

Все есть в Русском доме для жизни удобной,
Но нету порядка в квартире огромной:
Тут вспыхнет пожар, там труба потекла.
То громко соседи стучат из угла.

То стены трещат, то посыпалась краска,
Лет двести назад отвалилась Аляска,
Поехала крыша, пропал горизонт…
Опять перестройка и снова ремонт.

Что строят, строители сами не знают:
Сначала построят, а после сломают.
Всем хочется – сразу построили чтоб
Избу-Чум-Ярангу-Дворец-Небоскреб!

Мы все в нашем доме соседи и жители:
Простые жильцы, управдомы, строители.
И что мы построим теперь на Руси?..
Об этом ты папу и маму спроси.

Не все ли равно мне, рабой ли, наемницей
иль просто безумной тебя назовут?
Ты светишь... Взгляну – и мне счастие вспомнится.
Да, эти лучи не зайдут.

Ты в страсти моей и в страданьях торжественных,
и в женском медлительном взгляде была.
В полях озаренных, холодных и девственных,
цветком голубым ты цвела.

Ты осень водила по рощам заплаканным,
весной целовала ресницы мои.
Ты в душных церквах повторяла за дьяконом
слепые слова ектеньи.

Ты летом за нивой звенела зарницами,
в день зимний я в инее видел твой лик.
Ты ночью склонялась со мной над страницами
властительных, песенных книг.

Была ты и будешь. Таинственно создан я
из блеска и дымки твоих облаков.
Когда надо мною ночь плещется звездная,
я слышу твой реющий зов.

Ты – в сердце, Россия. Ты – цепь и подножие,
ты – в ропоте крови, в смятенье мечты.
И мне ли плутать в этот век бездорожия?
Мне светишь по-прежнему ты.